Артур Кларк - Пески Марса [сборник]
— А как у вас насчет контакта с инженерной стороной? — спросил калифорниец.
— Правду сказать, — с грустью признался Дирк, — на прошлой неделе я как раз собирался этим заняться. Но знаете, я немного побаиваюсь ученых. И потом, есть же Мэтьюз. Он мне очень помогает, хотя у него есть собственные идеи относительно того, чем я должен заниматься, а я стараюсь его не огорчать.
Конечно, этим заявлением он признался в собственной слабости, но что делать — так все и было на самом деле. Мэтьюз действительно организовывал все чересчур старательно.
Дирк вспомнил об Альфреде, и у него вдруг возникли нехорошие подозрения. Он внимательно посмотрел на своего собеседника и твердо решил, что второй раз на репортерскую удочку не поймается.
Тонкий профиль, широкий, умный лоб — все это, пожалуй, внушало симпатию, но Дирк решил, что нельзя доверять внешности. «Альфред, — подумал он, — будет мной гордиться, когда узнает, как уклончиво я отвечал на каверзные вопросы». Конечно, жаль было вести беседу с соотечественником, американцем, в таком ключе, но сейчас Дирк прежде всего должен был сохранять верность лондонцам.
Собеседник, видимо, понял, что многого не добьется. Он встал и загадочно улыбнулся.
— Пожалуй, — сказал он, — я мог бы познакомить вас с нужными людьми в технических отделах. Позвоните мне завтра по внутреннему телефону. Добавочный — «три». Не забудьте — «три».
Он ушел, оставив Дирка в смятении. Похоже, его опасения оказались беспочвенными: этот человек работал в Межпланетном обществе. «Ну и ладно, — решил Дирк. — А что я мог поделать?»
Последним, что он помнил более или менее ясно, было прощание с Мэтьюзом в вестибюле. Альфред был до обидного трезв и энергичен. Он радовался успеху вечеринки, хотя время от времени ему и приходилось подавлять позывы к рвоте.
— Знаете, во время танцулек я боялся, что пол провалится, — признался он. — Вы понимаете, что из-за этого покорение космоса могло произойти на полстолетия позже?
Дирка такие метафизические предположения не слишком интересовали. Он полусонно попрощался с Мэтьюзом, но вдруг вспомнил о неведомом калифорнийце.
— Кстати, — сказал он, — я тут поболтал с одним американцем — сначала я принял его за журналиста. Он только что приехал… вы его, наверное, видели… он без смокинга, в простом костюме. Сказал, чтобы я завтра ему позвонил по внутреннему телефону, добавочный… ох, забыл. Вы знаете, кто это такой?
Глаза Мэтьюза сверкнули.
— Вы его за журналиста приняли, да? Надеюсь, о моем предупреждении не забыли?
— Нет, не забыл, — гордо сообщил Дирк. — Я ему ничего не сказал. Хотя это же совершенно не важно, правда?
Мэтьюз впихнул его в такси и захлопнул дверцу. А потом наклонился к открытому окошку и произнес:
— Абсолютно не важно. Это был всего-навсего профессор Макстон, заместитель генерального директора. Поезжайте домой и проспитесь!
2
Дирк приехал в Межпланетное общество к ланчу. Он давно обратил внимание, что эта трапеза не пользуется здесь большой популярностью, но столь малого числа посетителей в столовой он раньше не видел.
Когда он позвонил по добавочному номеру «три» и робко представился, профессор Макстон, похоже, обрадовался его звонку и сразу пригласил к себе. Кабинет заместителя генерального директора располагался рядом с апартаментами сэра Роберта Дервента и был почти целиком занят ящиками, предназначенными, как выяснилось, для специального оборудования, которое вот-вот должны были отравить в Австралию для проведения каких-то тестов. Разговор Дирка с Макстоном часто прерывался распоряжениями, которые профессор то и дело давал своим запыхавшимся ассистентам.
— Извините, я вчера был не в лучшей форме, — сказал Дирк.
— Я так и понял, — сухо ответил Макстон. — В конце концов, вы меня опередили на несколько часов! Эй, балбес, ты несешь самописец вверх ногами! Переверни немедленно! Простите, Алексон, это я не вам. — Он вздохнул. — Жуткое дело. Никогда не знаешь, что тебе понадобится, и в итоге самое важное непременно забудешь.
— А для чего это все? — спросил Дирк, ошеломленный грудой блестящих приборов.
— Посмертная аппаратура, — кисло объяснил Макстон. — Главные показатели приборов с «Альфы» посредством телеметрии передаются на Землю. Если что-то пойдет не так, мы, по крайней мере, узнаем, что произошло.
— Не очень веселый разговор после вчерашнего праздника.
— Не слишком. Зато о реальных вещах. За счет этих приборов есть возможность сэкономить миллионы долларов и спасти не одну жизнь. В Штатах я много узнал о вашем проекте, и идея показалась мне очень интересной. Кто это придумал?
— Фонд Рокфеллера — отдел истории.
— Рад, что историки в конце концов осознали, что наука все-таки играет некоторую роль в изменении нашего мира. Когда я учился в школе, в учебниках истории писали исключительно про войну, да и то это были сказки для детишек. Потом за дело взялись экономисты-детерминисты, а потом всех уложили наповал неофрейдисты. Совсем недавно этих типов удалось обуздать — так что будем надеяться, что наконец мы получим взвешенный взгляд на вещи.
— Именно такова моя цель, — сказал Дирк. — Насколько я понимаю, основателями Межпланетного общества двигало множество мотивов. Мне хотелось бы досконально в этом разобраться. С фактологической точки зрения Мэтьюз снабдил меня всем необходимым.
— Мэтьюз? А, этот парень из отдела по связям с общественностью. Ну, эти ребята считают, что они тут самые главные, — только не верьте всему, что они говорят. Особенно насчет нас.
Дирк рассмеялся.
— А я думал, что Межпланетное общество — одна большая дружная семья!
— В общем и целом мы неплохо ладим друг с другом, в особенности — на самом верху. По крайней мере, по отношению к внешнему миру мы выступаем дружным фронтом. Надо сказать, что ученые трудятся совместно лучше кого бы то ни было — особенно когда у них общая цель. Но попадаются сложные характеры, и к тому же вдобавок это вечное соперничество между теми, кто имеет отношение к технике, и теми, кто к ней отношения не имеет. Чаще всего все ограничивается добродушным подшучиванием, но бывает, что за этим кроется язвительность.
Дирк внимательно наблюдал за Макстоном. Его первое впечатление подтвердилось. Заместитель генерального директора оказался не просто человеком блестящего ума, но отличался завидной широтой культурного кругозора и добротой. Дирку было интересно, как Макстон ладит с таким же гениальным, но при этом необузданно свирепым коллегой, сэром Робертом. Два столь разных человека могли работать вместе либо очень хорошо, либо никак.
